23 апреля:

Опера Владимира Тарнопольского «По ту сторону тени» на сцене бакинского ТЮЗа

Одним из центральных событий фестиваля стало исполнение 23 апреля мультимедиа-оперы Владимира Тарнопольского «По ту сторону тени» на сцене Государственного Театра юного зрителя. Премьера этой оперы состоялась на Бетховенском фестивале в Бонне в 2006 году, а в Баку была показана недавняя постановка Московского Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко.

Концепцию оперы определили два античных источника — «Притча о пещере» Платона и легенда о происхождении живописи из тени, изложенная в трактате Плиния Старшего «Естественная история». Платон образно представляет мир, в котором мы живем, как пещеру, а всех людей — как узников этой пещеры. Они видят лишь ее стену, принимая отблески и тени на ней за истинный мир. Согласно Плинию, девушка обводит углем контур тени своего возлюбленного, тем самым создавая изображение: так рождается живопись. В основе либретто лежат фрагменты текстов из «Божественной комедии» Данте, «Спора искусств о первенстве» Леонардо да Винчи, «Гимна Солнцу» Эхнатона, отрывки из книг Ницше и другие классические источники.

Композиция оперы строится на параллельном развитии двух линий. Первая представлена тремя Аллегориями искусств (женское трио) — это своего рода античные Три Грации. Вторая линия представляет Пленников пещеры (мужское трио), их визуальным прообразом стала скульптурная группа Родена «Три Тени» (из композиции «Врата ада» по Данте). Это как бы два «трехголовых» персонажа, поющих только в ансамбле. В инструментальных эпизодах Искусства и Узники сценически представлены Танцовщицей и Танцовщиком. Именно этот последний персонаж, единственный, выходит из пещеры и достигает Света. Центральной фигурой в опере, скрепляющей обе линии и олицетворяющей процесс созерцания и размышления, становится Философ: эта декламационная роль поручена известному музыковеду, профессору Московской консерватории Михаилу Сапонову.

Постановку подготовила интернациональная группа авторов. Режиссером этой версии стал ученик всемирно известного хореографа Мерса Каннингема и композитора Джона Кейджа Роберт Векслер (США), а специальную интерактивную компьютерную программу, фиксирующую и преобразующую теневые проекции исполнителей непосредственно во время действия, разработал медиахудожник Фридер Вайс (Германия). Известный российский коллектив «Студия новой музыки» был разделен на два ансамбля, находившихся на протяжении оперы в диалоге друг с другом по разным сторонам сцены. В отличие от московской версии, им управляли два дирижера: заслуженный артист России, дирижер-постановщик московского спектакля Игорь Дронов и его молодой азербайджанский коллега Фуад Ибрагимов. Пространственные «антифонные» эффекты инструментального звучания являются одной из важнейших музыкальных красок в опере.

Наряду с опытной солисткой Екатериной Кичигиной, в течение многих лет исполняющей сложнейшие вокальные партии в сотрудничестве с ансамблем «Студия новой музыки», в постановке приняли участие солисты Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко: Ольга Луцив-Терновская, Светлана Сумачева, Сергей Николаев, Дмитрий Кондратков и Михаил Головушкин. Кропотливая работа над ансамблями, содержащими многочисленные интонационные, ритмические и фонетические трудности, не прошла даром: качество бакинского исполнения не только не уступало московскому, но и в некоторых фрагментах превышало его. Высокий профессионализм исполнителей, а также большая подготовительная работа авторов спектакля в сотрудничестве с постановочной службой Театра юного зрителя, принесли фестивальному исполнению заслуженный успех.

— Опера изначально была рассчитана на определенную архитектуру [Kunst- und Ausstellungshalle в Бонне, где две группы оркестра располагались на двух балконах — прим.ред.] — говорит композитор Владимир Тарнопольский. — при этом ее можно поставить в любом пространстве, где можно разместить два оркестра и две группы солистов. Сегодня мне неоднократно говорили, что более широкая площадка (такая, как здесь) лучше выявляет пространственные особенности этой музыки, хотя прежде я не был в этом уверен.

— Это не первое исполнение Вашей музыки в Азербайджане?

— В 2011 году на IV Фестивале имени Кара Караева Александр Ивашкин исполнил с Азербайджанским государственным симфоническим оркестром под управлением Рауфа Абдуллаева мою пьесу «…Ветер слов, которые он не успел сказать». Кроме того, насколько я знаю, несколько раз исполнялась моя пьеса фортепианная «Eindruck-Ausdruck».

Ментально образ Баку связан для меня не только с музыкой. Очень большую роль в философских дискуссиях, в рассуждениях об искусстве на страницах наших журналов играют азербайджанские авторы. Некоторые из них, безусловно, оказали на меня воздействие. Есть и более поверхностные, но не менее яркие впечатления: например, я хорошо помню матч КВН «Баку – Одесса», состоявшийся много лет назад: две равновеликих юмористических команды, и победил тогда Баку, кстати. Очень сильные игроки из Баку были и в «Что? Где? Когда?»…

— Если возвратиться к музыке, то как Вы оцениваете нынешний профессиональный уровень азербайджанского оркестра?

— Он совершенно замечательный! Звучат сложнейшие сочинения, программа очень серьезная, без внешнего стремления «привлечь слушателя любой ценой».

— А уровень аудитории — соответствует?

— Я не могу судить о широком слушателе, но что касается профессионального сообщества — это интернациональный уровень, как везде в мире. Может быть, даже с попыткой более глубоко и комплексно взглянуть на наш разнообразный мир, благодаря, своего рода, «двойному зрению», сочетанию Востока и Запада. И это их огромное преимущество.

— Может ли, на Ваш взгляд, это «двойное зрение» в дальнейшем повлиять на концепцию фестиваля?

— Мне трудно говорить о фестивале в целом: график репетиций не позволил посетить все концерты. Опыт наших фестивалей «Московский Форум» показывает, что приглашение ведущих зарубежных коллективов и одновременная интеграция большого количества собственных исполнителей — жизнеспособная идея. Можно развивать фестиваль в этом направлении, и наличие в Баку серьезной интеллектуальной и культурной элиты этому, безусловно, поспособствует.

Мы обратились с общим вопросом к режиссеру и хореографу спектакля Роберту Векслеру и медиахудожнику Фридеру Вайсу:

— Пластический рисунок и интерактивная видеопроекция образуют в спектакле единый континуум. Вы работали над двумя этими элементами совместно, в одно и то же время?

Фридер Вайс: Первоначально мы работали независимо друг от друга, затем был период объединения наших идей…

Роберт Векслер: На самом деле, мы вместе работаем уже около двадцати лет. Работа над интерактивными проектами — это особая специализация как для видеохудожников, так и для режиссеров и хореографов.

Фридер Вайс: Это немного напоминает взаимодействие в джазе: нет точного текста, но есть определенные формы, материалы, которые музыканты развивают во взаимодействии друг с другом. И нужно быть джазовым музыкантом, чтобы понимать эту специфику. Так же и здесь.

— Ваша работа также глубоко взаимосвязана с музыкальной партитурой…

Роберт Векслер: Да, мы потратили много времени на изучение музыки оперы. Во время исполнения Фридер руководит видеопроекцией в соответствии с моментом звучания, активирует те или иные элементы, обеспечивая «живую взаимосвязь» звука, движения и видео.

Фридер Вайс: Передо мной здесь стоят не только технические задачи контроля над видеопроекцией. Медиахудожник становится полноправным участником процесса исполнения, во взаимодействии с другими участниками.

— Роберт, что для Вас в этой работе играет первостепенную роль, хореографический рисунок или пластика актеров?

Роберт Векслер: Согласно моей «философии», танцором является каждый человек. Танец — один из общих инстинктов, в классическом балете он представлен в своем рафинированном виде, но его границы гораздо шире.

— Были ли какие-то существенные различия в Вашей работе над первой версией в бонне и второй — в Москве и Баку? Возможно, что-то было добавлено, а от чего-то пришлось отказаться?

Фридер Вайс: Произошло развитие видеотехнологий: была создана новая интерактивная система, появились новые проекции. Технически мы значительно продвинулись.

Роберт Векслер: Должен признаться, что в Бонне я не до конца понимал, о чем эта опера. Я знал ее тему, но не совсем мог понять ее интерпретацию в музыке. Опера — большое произведение, она рассказывает историю, это своего рода путешествие. Я чувствовал себя немного потерянным, в результате поставил несколько забавных моментов… Со временем смысл этой трагической истории и ее внутренняя драматургия все более открываются мне.
Немецкие исполнители очень компетентны, серьезны — и немецкая версия получилась более серьезной, строгой. В российской версии я многое изменил: с одной стороны, это трагедия, с другой стороны, ее центральный смысл — поиски Света. Опера несет печальную весть: люди хотят быть свободными, но по большей части не могут ими стать. Они говорят, что хотят увидеть свет, правду — но не могут этого сделать, а многие даже не пытаются найти дорогу… Именно об этом говорит Платон: что у большинства людей нет никакой надежды. Глубокая печаль заложена и в самой пьесе. Но это наша жизнь: мы должны принять ее и стремиться к свету — через искусство.

Больше фотографий — здесь.
Оригиналы фотографий для публикации предоставляются по запросу.

Материал подготовлен пресс-службой фестиваля.
Текст — Владислав Тарнопольский, Юлия Дмитрюкова
Отбор и обработка фото — Юлия Дмитрюкова